Знаете, я обычно стараюсь не читать рецензии на фильм, до того, как сама сформулирую о нем мнение.
Но мне пришлось нарушить свое правило после просмотра фильма Милчо Манчевски «Прах».
И дело не в том, что у меня не было своих мыслей по этому поводу. Мысли-то были! Только они не соглашались поселиться ни в ручке, ни под клавишами ноутбука. Витали, порхали и в руки не давались.
Тогда я решила почитать интервью с членами съемочной группы и репортажи со съемок.
Мысли приземлялись недалеко, но, все-таки, на безопасном для них расстоянии.
И вот когда я решилась приманить их чужими представлениями…
Уловка удалась – вот они, немного помятые и взъерошенные, в чем-то наивные, где-то резкие, некоторые очень простые, а некоторые – нет…
Ну, малышки, успокойтесь, приведите себя в порядок – нам с вами надо рассказать три истории, эпилог и еще кое-что.
История первая
Смерть (.)
«Прах» - это история о смерти.
Точнее – о страхе перед ней.
Многие из нас ее боятся.
И те, кто не верят в другой мир за гранью.
И те, кто ждет продолжения.
Верующим не дает покоя мысль об ответе. Причем, не важно – к какой вере принадлежит человек. Отвечать все равно придется.
Мне кажется, что Анжела прожила свою жизнь без веры.
……………вообще-то я не очень не люблю эти громкие слова «Вера» и «Бог» - на мой взгляд, это что-то настолько личное, что говорить об этом надо очень осторожно……………
Так вот, Анжела прожила свою жизнь без веры в Чудо. Несмотря на своего приемного отца, несмотря на удивительную историю своего рождения.
И когда эта, весьма прагматичная, особа осознает неизбежность смерти, то она ощущает страх. Перед пустотой.
Потому что, все, что останется после нее – стопка мутных фотографий и кучка золота. Фотографии выкинут, а золото потратят. Ничего не останется. Ничего. Пустота.
И тогда Анжела решает рассказать историю. Странную историю странно рассказать.
А в конце истории о чуде ее слушателя ждет Приз! Большой Куш!
Но только в финале истории. А развязку Анжела скрывает и оттягивает как может.
Потому что… потому что рациональная Анжела верит в то, что как только золото поменяет хозяина – она умрет.
Так и происходит.
Но кроме золота после Анжелы остается незаконченная история.
История вторая
Жизнь (...)
«Прах» - это история о жизни.
Точнее – о страхе перед ней.
Многие из нас ее боятся.
Ведь это очень страшно – жить.
Ты тихо-мирно-одиноко готовишься к смерти – а тут к тебе вламывается грабитель. И в качестве аргумента своего права на жизнь тебе приходится использовать допотопный кольт.
Ты спокойненько так, подремываешь в собственной постельке – и тут к тебе врываются озлобленные кредиторы. Нарушают твои планы и грозят членовредительством. Мило. И даже полицию не вызовешь…
Я просто обожаю начало фильма, самые первые его минуты. Да и, вообще, всю нью-йоркскую линию – уличную, панорамную, без Эйджа и Анжелы.
Когда не видно, практически, ни одного лица – лишь силуэты.
Эти обрывки мелодий и разговоров.
Окна, мимо которых поднимается Эйдж…
Он задергивает шторы, включает свет – мы его видим и именно в этот момент он начинает для нас жить.
За.
Закрытыми.
Шторами.
Мы очень часто отгораживаем свою жизнь от жизни вообще.
При помощи музыки, вывесок, шмоток, социального статуса.
И мы не хотим об этом говорить.
Потому что не видим в этом смысла.
История третья
Смысл (?)
«Прах» - это история…
Точнее – о страхе…
Многие из нас боятся…
«Прах» - это история о том, что многие из нас боятся говорить.
Вот. Я это сказала. Пусть первым это сказал Манчевски, а я всего лишь повторила… Но я все-таки это сказала!
Мы боимся говорить о жизни, о ненависти, о правде, о смерти, о любви, о лжи.
О том, что мы боимся говорить.
И слушать.
И понимать.
А вот Манчевски не побоялся говорить. Только он говорил немного запутано. Для того, чтобы мы научились понимать?
Элайджа. Праведник. Человек, который не мог говорить сам и использовал для этого Писание. Оставшийся в живых и способный лишь повторить за братом: «Орел…».
И лишь перед смертью Элайджа попытался что-то сказать и хоть что-то услышать. Но он никогда так и не смог научиться понимать.
Лилит. Эта женщина не умела говорить, но ей очень хотелось этому научиться. Она очень пыталась – она смеялась.
А еще Лилит думала, что умеет слушать и слышать.
Люк – лоб, глаза, нос, губы.
Стоп. Мы видим только губы Люка.
Губы Люка; волосы, шея, ухо Лилит.
Губы Люка шевелятся. «Я всегда…» - лицо Лилит, «…буду с тобой…».
Лицо Лилит – взмах ресницами – «…Лилит.»
Это не Люк сказал. Это – Лилит услышала.
Люк. Который умел убивать, и совершенно не умел говорить. Ему было проще убить, чем сказать.
Люк. Который научился слушать, слышать и понимать – испытав страх смерти. Который научился говорить. Говорить так, как умел – пулями. Испытав страх пустой жизни.
Мысли, стоп! Вы куда? Ну, все ведь так хорошо шло!
Ну, зачем вы вспархиваете, ерепенитесь и убегаете?
Я понимаю, что говорить тяжело и страшно, и неудобно, и не получается…
Останьтесь. Ненадолго.
Всего лишь эпилог – и вы свободны.
Эпилог
«Прах» Милчо Манчевски (!)
О чем это фильм?
О жизни? О пыли? О Каине и Авеле? О свободе? Об умении говорить? О НАТО? О прахе? О любви? О страхе? Об истории? О смерти? О столкновении народов у Вавилонской башни? О пустоте? О символизме? О ненависти? О философии? Об американской пропаганде? О душе? Об убийствах? О политкорректности? О прощении? О недосказанности? О романтике? О насилии? О милосердии?
………………………………………………………………………………………………………………………………
О чем бы ни говорил Манчевски – услышали это – вы.
Еще кое-что
Я посмотрела «Прах».
На следующий вечер я встречалась с друзьями.
Все, о чем я могла говорить (sic!) – это был «Прах».
И повествование мое было настолько сумбурным и невнятным…
А мне рассказали анекдот.
Сидит батько Махно в своей коляске – ногти алмазной пилочкой полирует. Приводят к нему пленного.
Батько: – Расстрелять.
Приводят следующего.
– Повесить.
Следующего.
– Расстрелять.
Еще одного.
– Повесить.
А у этого пленного – истерика.
– Нет, – кричит, – не надо! Не хочу! Не надо!
Батько: – А этого – не надо. Он не хочет.
Я – говорила.
Меня – слушали, меня – услышали, меня – поняли.
Мне – ответили.
Давайте попробуем поговорить?
