Само собой разумеется «Гамлет» богат возможностями для интерпретации. И, вероятно, идеальная постановка должна иметь подобные возможности, не выделяя ни одну из них конкретно.
Я не уверен, в чем именно заключается линия Нила Армфилда, но я увидел в его постановке весьма политическое прочтение пьесы.
Подобно раненному животному коррумпированное государство манит хищников. Кровосмешение - это метафора государства, пожирающего самого себя, государства, в котором власть принадлежит нескольким, ведет к ощущению бессилия, к самоуничижающим вопросам: «Безумен я, иль мир безумен?»
Дизайн Дэна Потра – холодные серые фанерные стены. Воздух пропитан смертью и общее настроение - черный юмор людей, столь дистанцированных от своего зла, что они способны смеяться над ним.
Гамлет Ричарда Роксбурга – неотразимый контраст всему этому. Солнечный блондин с мальчишеской улыбкой и наивностью школьника, он вносит в роль свежее смешение интеллекта и немирского смущения.
Но и этот Гамлет часть целого печального беспорядка. Когда он убивает Полония в припадке справедливого негодования, слезы раскаянья вырываются вместе со смехом человека, которому понравилось убивать.
И когда Лаэрт (Дэвид Уэнам) отвергает просьбу Гамлета о прощении, мы прекрасно понимаем, что он мог бы простить Гамлета, но не убийство отца и не манипуляции с Офелией (Жаклин МакКензи)
В начале пьесы Дания находится под угрозой нападения Фортинбраса, и эта угроза сохраняется на протяжении всего спектакля.
Актеры Армфилда прекрасно поддерживают ощущение того, что все и всё являются часовой бомбой. Большой ковер становиться ключевой опорой, которая идентифицирует сцены и то, как персонажи одержимо раскладывают и перекладывают его, служит лейтмотивом и показателем того, до какой грани они дошли.
Угроза Фортинбраса нагнетается на протяжении всего спектакля. Но, когда он, наконец, берет власть, мало того, что, кажется, зло увековечивается, мы остаемся с устойчивым чувством того, что он каким-то образом приложил руку к трагедии в Дании.
Спектакль Армфилда, как и большинство его работ, просто в сценической постановке, в основном полагаясь на способность актеров донести до зрителя персонаж.
Для «Гамлета» он собрал блестящий актерский состав, большинство из которого – регулярные его члены команды.
Один из тех, кто не входит в эту команду – Яцек Коман, который рисует своего Клавдия мрачным, но все же уязвимым и четко очерченным на фоне лихорадочной Гертруды Джиллиан Джонс. Оба и Коман, и Джонс показывают с какой ловкостью Эрмфилд использует преимущества специфических актеров.
С другой стороны – Джеффри Раш, более ограниченный, чем мы привыкли его видеть, и его Горацио – луч трезвого рационализма в этой мрачной сказке
Кейт Робинсон и Джордж Уошинмашин делают своих Розенкранца и Гильденстерна похожими на беженцев из «Алисы в Стране Чудес». Прекраснейший австралийский анти-актер Макс Каллен создает обаятельного Полония – умного человека, весьма расстроенного (мы подозреваем) тем безумием, которое ниспровергнет все ценности в Дании.
Сильная сторона этой постановки – ясность, с которой все персонажи общаются между собой на сцене.
Перевод Neil-Сказочницы.
Оригинал здесь
