Эндрю Фрейзер
ПИТЕР ТОМПСОН: Добро пожаловать в Talking Heads. Вероятно, вы слышали поговорку: «Просто скажи нет». Ручаюсь, мой сегодняшний гость желал сказать «нет» очень много раз. Эндрю Фрейзер совершил удивительное путешествие из уютного, зеленого мельбурнского пригорода на темную дорожку и обратно. Эндрю Фрейзер был высококвалифицированным мельбурнским адвокатом и защищал самых ужасных преступников, самые «колоритные фигуры преступного мира» этой страны. Фаворитом был Льюис Моран. Но его прежняя жизнь была уничтожена дорогой привычкой к наркотикам, банкротством и тюремным заключением.
Эндрю Фрейзер, добро пожаловать в Talking Heads
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Большое спасибо за приглашение.
ПИТЕР ТОМПСОН: В вашу бытность криминальным адвокатом, как часто вам приходилось защищать крупную рыбу преступного мира?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Большую часть моего времени. Как только я приобрел опыт и репутацию, я все время представлял подобный сорт клиентов.
ПИТЕР ТОМПСОН: Так какими навыками должен обладать квалифицированный криминальный адвокат?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Хмм, определенно, в этом деле не нужен слишком высокий интеллект. Полагаю, список навыков включает: надежность, умение выглядеть как адвокат, умение выглядеть так, как будто ты абсолютно знаешь, о чем говоришь и еще громкий голос.
ПИТЕР ТОМПСОН: (смеется) Громкий голос?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Да!
ПИТЕР ТОМПСОН: Это может быть ключевым оружием…
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Точно!
ПИТЕР ТОМПСОН: Судебный процесс часто сравнивают с театром. Игра. Как вам удается избегать чрезмерного сближения с персонажами, которых вы защищаете?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Ну, проблема в том, что, в конце концов, я скатился до этого. Но поначалу, просто стараешься не социализировать себя с этими людьми, потому что прекрасно понимаешь, что ты все равно выглядишь обманщиком, особенно в глазах полиции.
ПИТЕР ТОМПСОН: О вас так думали.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я определенно это заслужил. Без сомнения. В конце концов, все вышло на другую стадию отношений. И не потому, что эти люди мне нравились. Просто они были для меня источником наркотиков.
ПИТЕР ТОМПСОН: Но эти люди вам нравились, не так ли?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Некоторые из моих клиентов – определенно.
ПИТЕР ТОМПСОН: Кто, например?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я очень люблю Льюиса Морана, я фактически могу назвать его своим другом. Я действительно доверял ему. Но были и другие клиенты. Они знают, о ком я веду речь, не стоит упоминать их имена.
ПИТЕР ТОМПСОН: (смеется) Потому что они не желают оказаться в одной связке с вами!
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: (смеется) Ну, вполне вероятно и это тоже! Да нет. Я любил некоторых из тех старомодных, добрых жуликов. Наркотики изменили все. Молодость, сила, бесшабашность, дьявольские искушения приводят тебя к наркоторговле. А это - деньги.
ПИТЕР ТОМПСОН: Суммируя то, что с вами произошло, скажем сразу, что вас осудили за совет, который вы дали наркоторговцу, на поверку оказавшемуся вашим поставщиком, вы научили его как без проблем уклониться от таможенного контроля.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: По существу, единственное, что я сказал ему: «Будь осторожен на таможне. Ты же знаешь все ходы». Так оно и было, потому что этот дилер был международным профессионалом. «И когда ты пройдешь контроль, позвони мне».
ПИТЕР ТОМПСОН: Вам не приходило в голову, что вы могли быть под наблюдением?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: На самом деле, меня предупреждали, но я решил, что все это ерунда. Вот что кокаин может сделать с вами. Полностью теряешь чувство реальности. Думаю, меня всегда привлекала жизнь на грани. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что если бы я не взлетел так высоко, ничего этого бы не случилось. По большому счету все это была только публичная персона, которую я сознательно развивал и выставлял напоказ.
Я вырос в Камбервилле, в зеленом восточном пригороде, как обычно о нем говорят. Квинтэссенцное буржуазное семейство. Мама не работала, как и все мамы в то время. Так что мама была всегда дома. Отца дома не было. Он был алкоголиком. Я, пожалуй, опишу его как темное присутствие в моей жизни. Больше всего я восхищался дедом, отцом моей матери. Он был адвокатом. Он чуть не потерял ногу на Сомме. И он всегда верил в справедливость.
Уэсли для Фрейзеров это почти традиция. Мой папа ходил туда. И я туда пошел. Вполне основательная школа, красивая, большая старая школа, расположенная за Санта Кильда Роуд. Я был клоуном в классе. Я просто не мог удержаться от того, чтобы поиздеваться над учителями. Просто не мог. Знаете, если откровенно, я немного вынес из школы академических знаний. Процентов 50 времени было потрачено впустую. Я был хорошим бегуном. В атлетике меня больше всего привлекало то, что она в чем-то родственна адвокатскому делу. Ты выходишь на старт гонки, и ты намерен победить. Не знаю, чем бы я занимался, если бы не пошел в юристы. Меня попросту больше ничего не интересовало.
ПИТЕР ТОМПСОН: Я знаю, ваш отец умер, но мать жива. Какие надежды она вкладывала в вас?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: О, думаю, очень большие надежды. Думаю, я ответственен за каждый седой волос на её голове! От получения метрики до моего адвокатства – мама единолично вела меня. Я стал юристом, я думал тогда: «Вот то, что я искал». И мне это нравилось. У меня действительно получалось. Хотя в самом начале карьеры, когда я только получил степень, я чувствовал себя не в своей тарелке. Я думал: «Я неудачник! А мне-то казалось, что у меня все в порядке».
ПИТЕР ТОМПСОН: Я озадачен такой низкой самооценкой, хотя внешне выглядит, что все вполне благополучно.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Уверен, подобное испытывают большинство успешных людей. Я не думаю, что у меня тогда была завышенная или заниженная самооценка. Сейчас впервые в моей жизни я чувствую себя комфортно в моей нынешней шкуре.
ПИТЕР ТОМПСОН: Вероятно, для выпускника колледжа Уэсли погружение в мельбурнский преступный мир было прочищающим мозги откровением.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: У меня была обширная практика, и я встречал людей, о которых вы только читали в романах или газетах.
ПИТЕР ТОМПСОН: Что вас привлекало в этом?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я думаю, мне нравились острые ощущения. Вспоминаю свое первое дело. Меня наняли защищать парня по прозвищу Гриб. Встреча была назначена в докерском пабе. Я познакомился с Грибом и со всеми этими парнями. Вдруг один из них повернулся и крикнул: «Выключи этот чертов телек!» А тогда еще были старомодные, черно-белые телевизоры. Внезапно этот парень выхватывает из кармана своего рабочего комбинезона пистолет, и я слышу «БАХ-БАХ». Он выстрелил в телевизор, а потом засунул пистолет обратно, как ни в чем не бывало, снова повернулся ко мне и говорит: «Так что ты сказал?» (смеется) У меня глаза вылезли из орбит. Я поверить не мог.
ПИТЕР ТОМПСОН: Это было хорошее шоу.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: О, потрясающее шоу!
ПИТЕР ТОМПСОН: С другой стороны, представляю, если бы я оказался там, я бы был в ужасе.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Теперь-то я понимаю, что мне это пошло только на пользу. Это было нечто такое, что я никогда не забуду. Будучи криминальным адвокатом, я входил в контакт с такими людьми, с которыми никогда бы не стал общаться в своей обычной жизни. Я побывал в таких закоулках Мельбурна, о которых даже не подозревал, поскольку, когда живешь в зеленом пригороде, такие вещи просто не замечаешь! Я до сих пор помню первый вооруженный грабеж, за который получил свой первый большой гонорар. Те типы были крупными криминальными шишками Порта Мельбурна. Я был просто на седьмом небе, когда получил то дело. На седьмом небе.
Потом был первый процесс по обвинению в убийстве. Насколько это меня устраивало? Ну, на определенном этапе я получил возможность уяснить, кто есть кто в Мельбурнском преступном мире. И я выбирал для себя клиентов вроде Льюиса Морана. Льюис был моим самым старым и дорогим клиентом, и я любил его. Любил. Я защищал Алленов и Петтинджиллов, несмотря на то, что Деннис Аллен заработал славу самого бесконтрольного и кровожадного наркодиллера Мельбурна. Старомодные уголовники, они имели авторитет среди воровского мира и хорошо платили своим адвокатам. Я был очарован этими людьми. Совершенно очарован. Они приводили меня в восторг.
Преступление на Уолш Стрит произошло 21 год назад. Это было хладнокровное убийство двух молодых полицейских. Копы были в бешенстве и, в конце концов, арестовали четырех парней. Я защищал всех четверых разом в одном процессе. Я защищал Тревора Петтинджилла и с тех пор стал персоной нон грата для полицейских. Я остаюсь ею до сих пор. Тот процесс оставил глубокий отпечаток на моей жизни. Глубокий. И совсем не позитивный.
Было еще два дела – одно касалось картины «Прогулка» Эдуарда Моне, а второе – наличности компании «Белл Ресорсес». Без сомнения по тем временам это были самые громкие процессы в стране, и с ними связывалось немало профессиональной зависти. Немало. Но есть и другой существенный аспект – это большие гонорары. У нас была квартира на Фолс Крик. Дети тогда были совсем крохами. Есть несколько замечательных фото того времени, где они на лыжах, такие милые в своих лыжных костюмчиках и с загорелыми лицами. Это было действительно совершенно особенное время для нас.
ПИТЕР ТОМПСОН: Каковы правила, если вы знаете, что ваши клиент – виновен?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Вы наступили на больную мозоль. Каждый имеет право на защиту. Защищаешь его в полную силу своих способностей, конечно, не вводя суд в заблуждение. Но если клиент приходит и говорит: «Я сделал это, я виновен», ты повязан инструкциями и обязан сообщить клиенту, что его признание будет доведено до суда.
ПИТЕР ТОМПСОН: Тогда нужно сразу предупредить нового клиента, который еще не знает правил: «Эй, лучше уж вообще не говори мне, совершал ты это или не совершал».
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Ну, я делал это немного по-другому. «У вас есть какие-нибудь документы? Позвольте мне взглянуть на них. Я хочу задать вам несколько вопросов и хочу, чтобы вы только отвечали на эти вопросы». А потом я бы отослал клиента и просмотрел его бумаги и быстро решил, возможно ли выстроить защиту так, чтобы клиент ничего не говорил.
ПИТЕР ТОМПСОН: Конечно, многие адвокаты говорят об особом правиле, которое вменяет им в обязанность браться за любые дела, которые им предоставляют и все такое.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Да, они все об этом говорят.
ПИТЕР ТОМПСОН: Но вы-то никогда по этому правилу не работали, ведь так? Вы всегда брались только за то, что хотели. Вы развивали бизнес.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я подбирал и выбирал.
ПИТЕР ТОМПСОН: Да. Многие люди с отвращением отвергли бы предложение защищать кого-то вроде Петтинджиллов или Денниса Аллена, или Льюиса Морана. Почему же вам это нравилось?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Меня всегда очаровывала идея быть криминальным адвокатом. Я был очарован криминалом. Я был очарован залом судебных заседаний. К сожалению, я был очарован тюрьмами. И мне представилась слишком хорошая возможность их изучить.
ПИТЕР ТОМПСОН: Вы испытывали эйфорию, когда выигрывали дело? Случалось ли вам остановиться и задуматься о цене успеха, об его обратной стороне.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Пару раз, когда парни выходили на свободу оправданными, со мной случалось подобное. Ух… Хммм… Уолш Стрит был одним из тех случаев. Я был почти уверен, что Виктор Пирс и Хогторн, Джедд Хогторн сделали это.
ПИТЕР ТОМПСОН: Звучит, как своего рода самоанализ.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Да, ладно, это был самоанализ. О, нет. Нет.
ПИТЕР ТОМПСОН: Самый большой успех вызывает чувство вины?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Нет, нет. Этого нельзя себе позволять. Просто нельзя. Нужно оставаться холодным и рациональным.
ПИТЕР ТОМПСОН: Похоже на то, что вы просто не можете позволить себе элемент морали.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Люди постоянно путают мораль и закон. Мораль не имеет ничего общего с законом. Может быть когда-то давным-давно. Но в наши дни закон, по-моему мнению, это всего лишь тайная игра, которую ведут привилегированные люди, наряженные в костюмы 16 века. Они не только потеряли из виду моральный аспект действа, они потеряли из виду его практический аспект и мнение общества.
В этом нет сомнений. Я работал упорно, но я так же упорно играл. Я любил все эти составляющие успеха, знаете, - хорошие костюмы, хорошие рестораны, хорошие машины. Я наслаждался возможностью показываться в лучших ресторанах и барах. Я стал употреблять кокаин по социальным причинам. Кокаин дает тебе возможность почувствовать себя на десять футов выше, почувствовать себя пуленепробиваемым. Почувствовать, что все возможно. Для меня, для моего психологического типа это был совершенно неверный путь. Я попробовал, мне понравилось. И это перевернуло всю мою жизнь.
Самое худшее в этом - самообольщение. «Я в порядке. Я контролирую это». И пока ты таким образом обманываешь себя, наркотик все жестче захватывает власть над тобой, до тех пор, пока не становится слишком поздно.
Я был арестован, обвинен и приговорен. На семь лет с пятью годами минимума. Думаю, невозможно представить более чудовищное падение, чем я пережил. И я спешу добавить, что во всем должен был винить только себя. Пять лет в тюрьме это настоящий ад, потому что все, что ты делаешь в это время - вспоминаешь предыдущие пять лет и думаешь о том, сколько потеряно времени.
Я провел три года в тюрьме особого строгого режима. Я сидел с психопатами в буквальном смысле этого слова. Я сидел с самыми худшими растлителями детей, насильниками и убийцами. Ужасно. Это были люди, которых я бы никогда не стал защищать. Никогда. Я перенес такие приступы паники, которых не знал до этого. Я страдал от депрессии, а я привык думать, что депрессия это нонсенс. Ничего подобного. И это ужасно.
Но они заперли только мое тело, они не могли запереть мой ум. Я отгородился от всего, что было связано с тюрьмой, и все время читал и писал. Я пожирал книгу за книгой. Книги значили для меня все. Я не мог дождаться посетителей. Потому что каждый из них приносил пару книг.
ПИТЕР ТОМПСОН: В том конкретном случае, в связи с которым вас обвинили, план состоял в том, чтобы использовать женщину в качестве перевозчика груза.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Ну, я этого не знал. Мне сказали только потом. Мне сказали в ту ночь, когда мы обсуждали эту операцию.
ПИТЕР ТОМПСОН: В вашем офисе?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Да.
ПИТЕР ТОМПСОН: Мне интересно, как вы могли знать это и не быть встревоженным?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я был встревожен этим. Но - это конечно не оправдание – когда находишься в такой зависимости от наркотиков, боишься только одного – потерять своего поставщика. К счастью эта женщина провела только несколько недель в заключении и все обвинения против нее были сняты. Но, повторю еще раз, даже если я и виноват перед ней, это была не моя идея, я не нанимал её и не знал её.
ПИТЕР ТОМПСОН: Да, но в вашем офисе…
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я признаю, что обсуждал с ним, сколько он собирается ей заплатить. И я, конечно, признаю, что это достойно морального осуждения.
ПИТЕР ТОМПСОН: У вас должно быть много друзей в тюрьме – люди, которых вы защищали.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Да, это точно.
ПИТЕР ТОМПСОН: Это обеспечивало вам защиту?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Да, да, абсолютно. Но не со стороны охраны. Думаю, если бы я был обычным преступником, мне было бы намного легче.
ПИТЕР ТОМПСОН: Многие скажут: «Его посадили, может быть слишком надолго для такого преступления, но он вышел совершенно другим человеком. Тюрьма работает».
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Нет. Ты реабилитируешь себя. Но тюрьма тебя не реабилитирует. Я бы хотел, чтобы вы действительно отчетливо поняли это и всякий, кто смотрит это интервью понял. Я попал в тюрьму на пять лет и думал: «Я за это время что-нибудь сделаю. Я получу новую профессию. Я получу степень или что-то в этом духе». Но прошел целый год прежде, чем кто-то явился ко мне поговорить о возможном образовании. А, между прочим, карта освобождения мало что значит без этого маленького пунктика…
ПИТЕР ТОМПСОН: Как же вы реабилитировались тогда?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Я реабилитировал себя сам, прежде, чем я вышел из тюрьмы. Через 26 месяцев я уже был готов к новой жизни.
ПИТЕР ТОМПСОН: Это правда, насчет преступников в «белых воротничках»?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Нет. Нет, вот вам конкретный пример по поводу реабилитации. Я тогда был в Фулэме, в тюрьме минимальной строгости под названием Коттеджи. Я услышал шум, выглянул и увидел десятерых маляров в белых комбинезонах, которые катили свою машину. Они и производили этот шум. И я спросил охранника: «Что это?» Он ответил: «О, обслуживание по контракту». Я сказал: «Слушайте, здесь находиться 750 парней, большая часть которых не имеет никакой профессии, почему бы вам не нанять одного маляра и не дать ему десять учеников». На что мне отвечали: «Соображения техники безопасности».
ПИТЕР ТОМПСОН: Но вернемся к вам. В вашей истории главным персонажем был человек действительно испорченный. Вы стали хорошим?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Думаю, да. Я строю новую жизнь.
ПИТЕР ТОМПСОН: В чем же была ваша ошибка? В увлечении наркотикам? Или в чем-то другом?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Моя беда заключалась в том, что мною постоянно двигал страх поражения. Всегда. И кокаин только все усугубил. Он разжигал во мне еще более жгучее стремление к цели. Сейчас не проходит дня, чтобы я не думал о том, что я сделал со своей семьей, какой сильнейший удар я нанес ей. Я не должен был так поступать с детьми. Я должен был заботиться о них – вот для чего нужны папы. Но я попросту забросил их. Сейчас я стараюсь и делаю абсолютно все, что могу для них, все, что в моих силах. Мы до сих их пор каждый год ездим кататься на лыжах.
Я встретился с Линди на свидании в слепую, и едва увидел её, был покорен. Я тогда только что освободился, я был одинок, у меня не было практики. Но мне уютно с ней. Впервые в моей жизни мне уютно в моей собственной шкуре, и это для меня довольно серьезное заявление. В нашей семье она – тяжелый нападающий, а я - домашний муж. Я не могу сейчас практиковать. Сегодня я - писатель. Знаете, я написал и опубликовал две книги. Третья только что закончена. Я наслаждаюсь свободой, которая мне сегодня предоставлена. Хотя мне недоступно процентов 10 того, что я привык делать, но моя жизнь замечательна. Ты не сможешь осознать до конца, что несчастлив, пока кто-то не схватит тебя за горло. В моем случае это приняло форму пяти лет заключения. У меня было достаточно времени, чтобы осмыслить свою жизнь, и я это сделал. И мне не понравилось, то, что я увидел, то, чем я стал. Я дал себе слово, что не вернусь в ту жизнь, и я сдержу обещание.
ПИТЕР ТОМПСОН: Итак, вы сегодня пишите. Но, кроме того, вы еще и следите за довольно большим производством – десятисерийный телесериал, который называется «Убивая время».
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: «Час икс», верно.
ПИТЕР ТОМПСОН: Вы используете свой опыт.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: (смеется) Имена были изменены, чтобы защитить виновных.
ПИТЕР ТОМПСОН: (смеется) Но они все виновны, не так ли?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: (смеется) Да, с того момента, когда у них заканчиваются деньги. Нет, в самом деле, правосудие это то, что ты получаешь, когда из тебя выкачены все деньги.
ПИТЕР ТОМПСОН: Дэвид Уэнам. Он играет Эндрю Фрейзера.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: (смеется) Да, я сказал на днях, что они должны будут потратить немало времени в гримерной, уродуя его так, чтобы он мог играть меня.
ПИТЕР ТОМПСОН: Насколько хороша свобода?
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Это фантастика. Фантастика. И настолько же замечательно то, чем я сейчас занимаюсь. Я сказал недавно одному парню, он был адвокат и у него был ужасный день в суде. Я спросил его: «Знаешь, что я делал сегодня утром?» В 11, когда солнце уже поднялось, я вышел на пробежку. Он спросил: «Зачем?» А я ответил: «Потому что я мог!» Думаю, этим все сказано.
ПИТЕР ТОМПСОН: Эндрю, спасибо, что поделились своей историей.
ЭНДРЮ ФРЕЙЗЕР: Большое спасибо за приглашение.
Оригинал здесь
Перевод Neil-Сказочницы.
