Дэвид Уэнам обольщал и устрашал зрителей в кино и на телевидении, но в этом месяце он возвращается на сцену в одной из самых больших театральных ролей. Рассматривая пьесу одним глазом с политической, а другим – с исторической точки зрения, он упивается «безупречным» произведением Артура Миллера «Суровое испытание».
Дэвид Уэнам не считает себя политическим человеком. Скорее он рассматривает себя как «человека, у которого есть большой интерес к политике. И не только к внутренней, но и, конечно, к международной».
Быть может, отчасти, этот живой интерес и привлекает Уэнама к пьесе Артура Миллера «Суровое испытание», которую актер ставит на второе место среди своих любимых театральных произведений после миллеровской же классической «Смерти коммивояжера». Пьеса ставится Мельбурнской Театральной Компанией, и он уже в городе и приступил к репетициям ключевой роли постановки – Джона Проктора.
Написанная в 1953 году на пике маккартистской паранойи в США, пьеса Миллера, разыгрывающаяся в разгар салемской охоты на ведьм 1690-ых, является аллегорией лихорадочного политического климата, в котором писал автор и которым он был почти сметен.
После того, как группа молодых девушек была поймана, танцующими в лесу, одна из них впадает в ступор, разжигая страхи перед колдовством в богобоязненном городе Салеме. По мере возрастания обвинений паранойя овладевает всеми, затмевая здравый смысл, что выливается в серьезные последствия для многих, включая Проктора.
«Это – самое захватывающее произведение, я думаю, с которым Вы когда-либо сталкивались в театре», – говорит Уэнам: «Безупречно написанное. И, с точки зрения драматургии, это – совершенство».
В 1956, Миллер – уже видный общественный деятель из-за успеха «Смерти коммивояжера» и брака с Мэрилин Монро – вынужден был предстать перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности Палаты представителей Конгресса США за отказ назвать имена людей, с которыми он якобы встречался на встречах коммунистических писателей несколькими годами ранее. Он был признан виновным в неуважении к Конгрессу в 1957, но это было отменено в апелляционной инстанции в следующем году.
И хотя пьеса была написана четырьмя годами ранее, она уже тогда была задумана как своего рода попытка повлиять на истерию, которую он видел вокруг.
В своей статье в «Гардиан» в 2000 году, Миллер описывает то время как время «бессилия, психологически болезненного опыта».
«В определенном смысле «Суровое испытание» было попыткой сделать жизнь снова реальной, ощутимой и упорядоченной», – писал он. «Была надежда, что произведение искусства могло осветить трагическую нелепость разыгрываемого спектакля, который назвали действительностью, но этого не произошло».
Конечно, страх и паранойя никогда не канут в историю. И Уэнам безрадостно говорит, что он видит параллели между пьесой и современной австралийской политикой, в которой логика и разум отошли на второй план.
«Я думаю на протяжении многих последних лет, это стало статусом кво австралийской политики, касается ли это простейших посылов, как то «высокий, новый налог» или «мы страдаем от наплыва беженцев», или даже высказываний о том, что «налог на товары и услуги собирается повышаться», – говорит он, явно нервничая. «Это подается настолько упрощенно, но четко воздействует на основные страхи людей, вызывая паранойю. И чем сильнее это раздувается, тем легче достичь желаемых целей. И я ужасно расстраиваюсь, наблюдая за происходящим».
Когда он был моложе, он, возможно, подумывал о политической карьере. Но не теперь.
«Я думаю, что получаю гораздо большее удовлетворение от того, что я делаю в настоящее время. Тогда как политическая карьера меня бы ужасно расстраивала. Честно говоря, я глубоко восхищаюсь людьми, которые идут в политику, и я думаю, общество относится довольно неуважительно к этим людям. Поскольку часто они оказываются в унизительном положении, вынуждающем их идти на компромиссы».
Его партийная приверженность также со временем пошла на убыль, говорит он, (Уэнам принимал участие в предвыборной компании лейбористки Максин МакКью на федеральных выборах 2007 года) и теперь он действительно не уверен, какую сторону политического спектра он бы выбрал.
Это потому что он разочаровался? «Я, конечно, разочарован. Абсолютно. Я смотрю на обе стороны политики в этой стране в настоящее время и качаю головой в отчаянии и тревоге».
Роль Джона Проктора – морального центра пьесы – уносит Уэнама в «грандиозное» путешествие каждый вечер.
«В конечном счете, если быть абсолютно объективным, я не могу не восхититься выбором, к которому Проктор приходит по ходу действия пьесы», – говорит Уэнам. «Он очень строг к себе. Он, по его собственному признанию, человек с недостатками, ну а кто нет? Кто не «грешил»? Поэтому для него отдать свою жизнь, чтобы, возможно, сохранить другие – довольно экстраординарный поступок».
Тем не менее, когда сезон закончится, он хотел бы попробовать свои силы в чем-то более легком. В последнее время, Уэнам взял на себя много тяжелых и серьезных ролей. Совсем недавно, он сыграл главную роль в шумно приветствуемой критиками драме «Горное озеро» на кабельном телевидении и исполнил яркую эпизодическую роль Дилиоса в продолжении фильма «300: Расцвет империи».
«Последние несколько лет я работал с серьезными драматическими ролями, и это было потрясающе. Но сейчас я действительно чувствую, особенно после «Сурового испытания», что я должен сделать что-то забавное», – говорит Уэнам.
«По собственному ощущению, а также, потому что мне нравится смеяться и смешить людей. Раньше мне было гораздо труднее после спектакля или съемок выходить из роли и оставлять своего персонажа в гримерке или трейлере, чем теперь. Но даже сейчас какие-то остатки характеров, которых ты играешь, идут с тобой домой, или в отель, или в любое другое место, где ты останавливаешься».
Фактически, именно комедия – основное занятие артистичного ребенка – привела Уэнама к актерской карьере. Родившийся в сиднейском пригороде Мэрриквиль в 1965 в большой католической семье – у него пять старших сестер и старший брат, с раннего возраста Уэнам обожал перевоплощаться и рассказывать комические истории.
Дом и двор были небольшими, и с деньгами было туговато – в течение нескольких лет, юный Дэвид спал в столовой у подножья обеденного стола – но у него были любящие родители, и его детство было счастливым.
С ним было нелегко.
«В школе я был настоящим шельмецом», – признается он, улыбаясь. «Я был очень озорным и провел много времени вне классной комнаты, потому что учителя не могли меня выдерживать. Я вечно ощущал внутреннее побуждение развлекать детей».
И если его сокурсникам в средней школе Христианских Братьев в Льюисхэме, возможно, это нравилось, то учителям – нет. В возрасте 13 лет, один из его учителей, которого Уэнам «чуть не свел с ума», вызвал его родителей и предположил что, хотя мальчик был неуправляем в школе, он действительно проявлял артистический талант, который, может быть, стоило развивать.
К следующей субботе Уэнам был зачислен в класс драмы.
С тех пор, на каждый день рождения и на Рождество он получал подарки в виде билетов в театр, включая абонемент в театр Нимрод, предшественник ныне высоко оцениваемого театра Бельвор.
«Происходящее на сцене стало для меня откровением. Это было волшебство, другой мир», – говорит он. «И я думал: «это – то, чем я хочу заниматься».
Он закончил школу и какое-то время работал страховым агентом, прежде, чем получить возможность изучать драму в театре Непин (теперь часть университета Западного Сиднея).
Чтобы иметь возможность учиться в театральной школе, Уэнам подрабатывал в двух местах: в спортивном магазине вечером по четвергам и утром по субботам, и в бинго-салоне в Ратуше в Мерриквилле по вечерам в пятницу и субботу.
Вечера в бинго-салоне были грандиозным предприятием в то время, привлекая сотни человек каждую неделю. И с называнием номеров шутки были плохи. «Если я называл неправильное число или то, которое уже называли, горе мне было», – говорит он.
Пока он строил свою карьеру в театре, прорывом в его жизни стала зловещая роль в фильме 1998 года «Парни».
«Тот фильм фактически открыл двери для меня на международный уровень к другим киноработам, о которых я не мог и мечтать. Точно так же, как «Морская перемена» (чрезвычайно популярный сериал, в котором он играл сердцееда Дэна Делла Боска), сделал то же здесь, когда я работал над этим для компании ABC».
С тех пор он использовал даже малейшие возможности для работы в кино, на телевидении и в театре, здесь и за границей, становясь одним из наиболее узнаваемых и успешных актеров Австралии. Время от времени, говорит он, сцена все еще зовет его к себе.
«Я скучаю по театру, когда я не там, так каждые несколько лет я ощущаю творческий зуд в теле, который я должен удовлетворить».
Оборотная сторона успеха – это поездки, которые отрывают его от дома в Сиднее и семьи: партнерши Кейт Агнью и дочерей – Элизы Джейн, 9 лет, и Милли, 4 лет.
Он также только что закончил работать над своим режиссерским дебютом – киноверсией сборника рассказов Тима Винтона «Поворот». Уэнам присоединился к другим звездам, таким как Кейт Бланшетт и Миа Васиковска, став режиссером одной из 17 связанных историй, которые будут дебютировать в этом году на Мельбурнском Международном Кинофестивале.
«Мне это нравится. Мне это очень нравится», – загорается он энтузиазмом, добавляя, что он хотел бы проводить больше времени за камерой. «Я думаю, в течение долгого времени, я был расстроенным режиссером в теле актера».
Как актер, объясняет он, Вы видите все с точки зрения своего персонажа.
«Некоторое время назад, я отошел от этого, и стал думать о произведении в целом, не только о своем собственном персонаже».
Пока, тем не менее, он полностью сфокусирован на сцене, и мытарствах Джона Проктора. Игра в театре очень отличается от съемок на телевидении или в кино, говорит он, в немалой степени потому, что «то, что происходит на сцене, полностью основано на восприимчивости и доверии аудитории».
В то время как аудитория, возможно, этого не замечает, актер это остро осознает. В этом – сложность театра и его очарование: каждый вечер герой проходит весь путь: «Это – шанс дойти до совершенства, если это вообще возможно».
На вопрос, что он любит в актерской игре вообще, он немедленно указывает, что это предоставляет ему возможность – несмотря на поездки – быть с семьей.
Но на личном уровне, он просто совершенно счастлив, когда удовлетворяет тот самый творческий зуд.
«Сам факт творения и исполнения – это то, что питает мой внутренний огонь. Это дает мне смысл жизни, это фактически стимулирует мой ум, заставляя меня мыслить. Это заставляет меня чувствовать себя живым».
Перевод Брединки
Оригинал здесь
