При всем своем эклектизме в выборе ролей, Дэвид Уэнам не дает ни малейшей возможности «прочесть» свой собственный характер. Анжела Бени встречает самого загадочного актера Австралии.
Он одет в черный пуловер с открытой шеей, кожа его заостренного лица слегка рябит и имеет нездоровый желтовато-кремовый оттенок. Его редкая рыжая борода небрежно и неровно подстрижена, его взлохмаченные волосы больше похожи на порезанную солому. Странное отсутствие стиля на его теле. Но глаза - вот что держит вас - заводи невинного голубого неба, пристально и смущенно взирающие на мир вокруг. Очень сложно смотреть вокруг такими голубыми заводями. Встречаем Дэвида Уэнама, актера.
По крайней мере, таким мы встречаем Дэвида Уэнама на портрете художника Адама Каллена, ставшего лауреатом Арчибальд 2000, изобразившего актера в роли отъявленного убийцы и насильника Бретта Спрага из фильма «Парни». А может быть, это портрет Дэвида Уэнама в образе Дайвера Дана, «мыслящего лакомства для женщин», сердцееда из сериала АВС «SeaChange», в роли, разом поднявшей застенчивого Уэнама к стратосфере национальной известности?
«Определенно уловлен дух Дайвера Дана!», - сказала тогда восторженная фанатка, остановившаяся перед портретом.
«Определенно не восхитительный герой «SeaChange», - произнес ученый критик.
Главная особенность портрета – он вызывает острые дискуссии. Но это дебаты не по поводу манеры исполнения работы. Есть кое-что более первостепенное и что вполне можно назвать «фактором Уэнама».
Это неустанные попытки зрителя «прочитать» Уэнама, необходимость отыскать, ухватить его сущность, которая чувствуется в этом портрете. Вот что интригует. И дает толчок к спорам.
Ясно одно, он неизбежно ускользает от этих попыток. «Я полагаю, портрет получился откровенным, - говорит Адам Каллен. – Таким, каким Дэвид выглядит или предпочитает преподносить себя. Но есть здесь нечто иное, отвлеченное, то, что он прячет глубоко в себе и что неизменно захватывает вас. Это то, что вы не можете увидеть, но что дает вам сильное ощущение присутствия Дэвида».
Теперь он здесь, на другой выставке, во плоти, сидит в мезонине Национальной Галереи Виктории и ест лососевый салат. Знаменитый внутренний водопад галереи бесшумно струится мимо скульптурных фигур. Вокруг тихо и спокойно, все под стать Уэнаму, свободно расположившемуся в кресле. Он сам выбрал это место для нашего интервью.
Пряди волос морковного цвета уложены в модную прическу, хорошо знакомые черты лица смягчены доброжелательным выражением, рыжая щетина едва проступает на его подбородке. Небесно-голубые заводи не кажутся ни смущенными, ни невинными: они улыбаются, светятся умом и юмором, и в то же время в них достаточно скептицизма, чтобы заставить вас насторожиться. «Очень разрушительный! - говорит он. - О, да, очень разрушительный! Какие только глупости я не вытворял, к примеру, передразнивая учителя, когда он поворачивался к нам спиной. Можно сказать, что я провел больше времени за дверью класса, чем внутри его».
Он говорит о своем детстве в Марриквилле, о беспокойных деньках в школе Христианских Братьев в Левишэме, вспоминает глупые выходки и дурачества из-за которых его выгоняли из класса. Не удивительно, что его глаза сияют: ясно, что он наслаждался каждой минутой анархизма того времени.
Он был очень плохим, и, как на том настаивает его мама, напрямую повинен в нервном срыве одного из бедных братьев, которому пришлось покинуть братство. Младший из семи детей, имея пять старших сестер и одного старшего брата, Уэнам был явной проблемой, но проблемой нежно любимой.
Это была очень дружная семья, «денег у нас всегда не хватало, но мы росли в таком окружении, что кроме дружбы, поддержки семьи и счастья общения нам ничего не надо было», - скажет он потом.
Он был неугомонным, это вполне понятно: что ему еще оставалось делать? С его любовью к перевоплощению, с его чревовещательским талантом, с его энергией? Время от времени они на пару с одной из сестер устраивали представления. Билет на такое шоу стоил два цента. «Главным образом это были кукольные спектакли, - говорит Уэнам. - Моя сестра была и кассиром, и билетером, я - кукловодом, а вся семья – публикой».
Если позволяла погода, он вытаскивал своих послушных зрителей во двор, рассаживал их на стульях перед маленьким окошком дворового сарайчика, которое служило прекрасным обрамлением для его кукольных шалостей.
В школе один из преподавателей позволил ему время от времени по десять минут демонстрировать перед классом свои перевоплощения. И он мог пародировать любого, кого пожелает: школьных учителей, телевизионных персон…
«Я был неплохим Джо Уитламом. Я очень любил показывать Джо Уитлама», - вспоминает он с усмешкой. Тот же учитель предположил, что Дэвиду наверняка будет интересно посещать уроки актерского мастерства по субботним утрам. Так он и сделал: он играл Хотспура в школьной постановке «Генриха IV», он написал сценарий и поставил собственное чревовещательное шоу, он был на седьмом небе от счастья.
Его отец был мудрым человеком. Он был далек от мира театра, но сумел разглядеть ту невероятную трансформацию, которую произвели с его младшим сыном субботние уроки драмы. В качестве подарка на день рождения он купил для Дэвида абонемент в театр Дженезиан на Сассекс Стрит и стал отвозить его на автобусе на спектакли.
Позже он расширил для сына горизонты, когда стал возить мальчика через весь город на воскресные дневные представления театра Нимрод (ныне Театр Белвор Стрит). Юный Уэнам был невероятно увлечен, особенно спектаклями Нимрод. «Эти прогулки по театральному фойе окончательно определили мое стремление оказаться в один прекрасный день на сцене».
Вспоминая сейчас эти воскресные поездки с отцом, Уэнам потрясенно качает головой: «Мои родители не были большими любителями театра, они не обладали никакими познаниями в этой области. Как они могли понять, что это может серьезно заинтересовать меня, я не знаю. Но они увидели это, и поддержали. И моей благодарности никогда не будет достаточно».
Но пока он в 70ых, и его отец все еще возит его на театральные представления. «Он и сам приобщился к театру, - говорит Уэнам. – Ездил автобусом на спектакли Сиднейской Театральной Компании по средам. Вероятно, он был единственным мужчиной среди публики».
Но школьные дни приблизились к концу. Уэнам пытался поступить в NIDA, но места не получил. На его счастье Университет Западного Сиднея только что открыл третичный театральный курс при театре городка Нипин. На этот раз попытка увенчалась успехом, Уэнам попал в первый набор. Шел 1984 г, Уэнаму было 19.
Так начал расти и расти Дэвид Уэнам, актер. Этот путь вовсе не кажется ему линейным восхождением. Скорее расширение горизонтов, постоянный рост возможностей, поиск ролей, которые создают трудности, проверяют и продвигают его.
Вероятно именно поэтому ряд персонажей, сыгранных им за 15 лет так эклектичен, их типажи так экстремально различны. Их почти невозможно классифицировать.
После вышеупомянутого убийцы Бретта Спрага и добродушного Дайвера Дана, Уэнам играл все: от бельгийского священника («Молокай: история отца Демиена») до наркомана с ужасной прической («Сравнять счета», роль за которую в 2003 г. Австралийский Институт Фильма (AFI) отметил его как Лучшего Актера года), от рядового кассира («Ящик идиотов») до легендарного, благородного Фарамира («Властелин колец»), от пироманьяка («Так поступают все») до донора спермы («Малыши», еще одна награда AFI).
Несколько месяцев назад мы могли увидеть его на сцене Мельбурнской Театральной Компании в величайшей роли, о которой только может мечтать актер, в которой он блистал на протяжении всей трехчасовой величественной комедии, в роли Ростановского Сирано де Бержерака, головореза, дуэлянта, сердцееда и поэта.
«Виденье Сирано», восторженно восклицали критики и рецензионные страницы периодики пестрели словами «харизматично», «гипнотизирующее», «впечатляюще».
В своем последнем отечественном фильме «Три доллара», Уэнам играет совершенно отчаявшегося, провинциального отца семейства, Эдди, «обыкновенного» человека, терзаемого мучительными сомнениями, полную антитезу романтическому и героическому Сирано.
«Уэнам так натурально вжился в шкуру Эдди, что это почти сверхъестественно», - сказала Сандра Холл из «Herald». Другой критик говорит, что Уэнам воплотил на экране дух Гари Купера и Джимми Стюарта. А сценарист фильма Джим Чембри добавляет, что Уэнам это актер, чья многосторонность «усиливает каждую деталь действия», в этом же фильме, как и полагается австралийцу «в моменты наивысшей выразительности он сохраняет спокойное достоинство, и это так же осязаемо, как и тонко».
Но в самое ближайшее время с этой очаровательной непосредственностью будет покончено, Уэнам предстанет в роли злобного землевладельца Идена Флечера, в «Предложении», экранизируемом в прошлое Рождество в 50-градусную жару в окрестностях Уинтона в Квинсленде. В фильме, создаваемом по сценарию Ника Кейва, были так же задействованы актеры Рэй Уинстон, Эмили Уатсон, Гай Пирс и Дэвид Галпили.
Мир, в котором вращается Уэнам можно назвать скорее экзотическим. Он облачался в сутану на Тихоокеанском островке – колонии прокаженных, а в перерывах между дублями играл в крикет с Питером О`Туллом. А дальше мы видим его в элегантном свитере для поло на сцене Сиднейского Королевского Театра в роли Ивана в классическом хите «Искусство».
Более того, несколько лет назад вы могли бы обнаружить его в Македонии на съемках иностранного вестерна «Прах», в компании с Джозефом Файнсом. Затем – окутанный туманом Южный остров Новой Зеландии и Джексоновский «Властелин Колец».
Первой работой Дэвида после окончания школы была продажа страховых полисов, что весьма устраивало его маму. Как актер ты далеко не уйдешь, предупреждала она его. «Только после «SeaChange» моя мама, наконец, перестала твердить, что я не должен был покидать страховую кампанию», - говорит Уэнам.
А еще в ту пору, когда он был начинающим актером, в свободное от репетиций время он подрабатывал на бинго-вечерах в Марриквилль-Холле.
Глядя на список из более чем 25 фильмов, отечественных и заморских, длинный, замечательный список ролей сыгранных им в театре и на телевидении, с трудом представляешь Уэнама случайным гостем тех Маррикилльских бинго-вечеров, торговцем страховками, сумевшим однажды заглянуть далеко вперед.
Впрочем, нет. В Уэнаме есть нечто непритязательное, непретенциозное, ординарное. Он словно сигнализирует нам мягким голосом, в слегка замкнутой манере: «Эй, я не звезда!» На мой вопрос, планирует ли он присоединится к «клубу оскароносцев», подобно его хорошим друзьям и коллегам Джеффри Рашу, Кейт Бланшет и др., он выразительно восклицает: «О, что вы, нет!» Это самая последняя вещь, о которой он думает, говорит Уэнам. «У меня только одна цель – делать то, что лучше всего получается. Борьба за Оскар не по моей части».
Он спокойно живет вместе с подругой Кэйт Агнью и годовалой дочкой Элизой Джейн в пригороде Сиднея. Он любит прогуляться в ближайшем парке, он любит почитать газету за чашечкой кофе в местном кафе. Он носит старые джинсы и небрежные рубашки, он – не птица высокого полета, он - «темная лошадка» в мире известности.
Когда он занят на съемках, Уэнам ежедневно звонит домой, если это возможно, и старается прилетать туда на каждый уикэнд, или забрать Кэйт и Элизу Джейн с собой, особенно, если речь идет о зарубежных проектах. «Мы стараемся быть вместе, как только возможно полноценной семье, хотя это не так просто. Элиза пока не может летать, потому что ей нет двух лет. Но в её короткой жизни уже отмечено несколько пунктов путешествий».
Как сказал Адам Каллен, Уэнам прямолинейный парень. Но, как сказал тот же Адам Каллен, он таким себя подает. Его старый друг и коллега, режиссер Роберт Конолли, который работал с актером в нескольких фильмах, включая «Три доллара», говорит, что «простодушие» Уэнама обманчиво.
«Во всем, что делает Дэвид, есть экстраординарная, разумная тщательность. Он будет анализировать все, до последней детали. Он всегда знает, как добиться микроскопичной точности в исполнении. Он способен играть тончайшие нюансы, подобно великому пианисту, который знает дюжину способов давить на педаль фортепиано».
«Дэвид такой. Сколько бы дублей мы не сделали, он всегда знает, где нажать, а где ослабить, даже в самой незначительной степени. Иногда я не берусь объяснить, что это, но он знает. Он даже знает, какую камеру мы используем и мгновенно подстраивает под нее свою игру».
О себе Уэнам говорит, что с того момента, как он берется за роль, его мысли начинают набирать обороты. Он прочитает сценарий снова и снова, он прочитает каждую книгу по этой теме, он будет часами бродить по парку, обдумывая и представляя каждый момент, все, что он делает с персонажем и все, что он может сделать, где он может его найти. Ему необходимо увидеть свой персонаж мысленным взором, услышать его.
На репетицию он является, как говорит Конолли, совершенно подготовленным. Конолли впервые встретил Уэнама, когда продюсировал известную постановку «Парни» в «Stable Theatre» на Кингс Кросс в 1991 г.
Об атмосфере, которая царила тогда в гримерке Уэнама, Конолли говорит: «Это было очень мрачное место. Он физически вводил себя в состояние, которое должен был изображать на сцене». Это была энергия, которую Конолли не хотел бы испытать на себе.
В предыдущем интервью Уэнам признался, что процесс перевоплощения в неистового психопата Бретта Спрага был необычайно сложным. «Сначала я не мог видеть его лицо, но я мог слышать его. Я мог слышать ритмы его характера, я мог слышать нюансы его речи, наконец, я смог понять мотивы его поступков. Я начал овладевать им. И его образ пришел ко мне. Я увидел его. И теперь я знал, что владел им в полной мере».
Конноли верит, что с подобной энергией Уэнам подходит ко всему, что он делает, это кредо его работы, его жизни. Но свою яркость он прячет так глубоко, как только может. «В нем есть известная доля замкнутости. Похоже на то, что он держит некую часть самого себя «про запас», втайне от целого мира. Он совершенно открыт как актер, но самого себя никоим образом не раскрывает».
Неожиданно Уэнам признается, что самой трудной для него стала роль Эдди из «Трех долларов»: трудной не в плане понимания, а в плане игры. «Сложно играть «хорошего человека». Очень сложно. Я гораздо уютнее чувствую себя, играя характерные типажи, чем обычных людей. Чем толще маска, тем мне комфортабельнее в ней».
Что очаровало Адам Каллена, так это способность Уэнама впитывать, улавливать любой характер, его способность выбрасывать «мощнейшую энергию необычайно экономичным способом, без избыточных действий».
«Всю эту энергию он выбрасывает в пустое пространство вокруг. И вы вдруг остро осознаете недостаток чего-то, что не можете получить. Вот что притягивает к нему - он в этом пространстве».
Уэнам пресекает всякие попытки обсудить слухи и ерзает в своем кресле. Ему явно не по душе все эти дебаты по поводу его творчества и личной жизни, все, что другие могут сказать или подумать о нем. Я просто делаю работу, которую люблю, говорит он.
«В школе у меня был девиз - Conanti Corona – венец для испытателя. Это по мне. Скажем так: я пробую. Я пробую».
Интервью закончено. Он надевает солнечные очки и выходит из галереи через стеклянные двери в суету улицы. Он исчезает, обычный человек, одетый в джинсовку, среди парочек, бредущих вдоль по Мельбурнской Санта_Килда Роуд.
«Когда портрет был закончен, я показал его ему, - говорит Адам Каллен. – Он сидел в полном молчании довольно долгое время. А потом сказал, что мне удалось уловить кое-что такое, что до сих пор никому не было заметно. Но что это было или что он имел в виду, никто никогда не узнает».
Перевод Neil-Сказочницы.
Оригинал 1.
2.
3.
4.
