Скромное, но непоколебимое призвание Дэвида Уэнама к его ремеслу обеспечило ему успех на пути от бинго-салона к звездным кино-проектам. Пишет Алекс Крейг.
Дэвид Уэнам в номере отеля Рокман Ридженси в Мельбурне. Он сидит на стуле, вытянув ноги, рука лежит на изогнутой спинке, голова поднята, небесно-голубые глаза смотрят в пространство. У него светлая кожа земляничного блондина с однодневной щетиной, которая угрожает стать рыжей. Он одет в красивый черный костюм и синюю рубашку с открытым воротом.
Он никуда не торопится и никого не ждет. В эту минуту, пока четыре человека наблюдают за ним, он спокойно ожидает начала фотоссесии для нашего журнала.
Прямо сейчас Уэнам – центр нашей вселенной. И это вполне может оказаться его личной версией ада.
Но Дэвида Уэнама просто-напросто здесь нет. Он неподвижен, молчалив и, кажется, витает где-то далеко.
Это моя первая встреча с актером и у меня были кое-какие ожидания. Я ожидал, что он будет похож на Дайвера Дана из SeaChange. Полиглот-гурман, капитан парома, роль, которой он с лаконичной беспечностью отпечатался в сознании Австралии. Это может быть не совсем верно, но его друг сказал мне, что самым подходящим определением для 34-летнего актера будет такое – «цивилизованный озорник». И этот термин как нельзя лучше подходит чувственному, но мужественному Дайверу.
«Дэвид привносит этот лаконичный юмор во все, что он делает, и он точно такой же в настоящей жизни, - утверждает режиссер Джонатан Теплицки, который признался, что писал сценарий «Лучше, чем секс», имя в виду именно Уэнама. - Мне на самом деле очень нравится эта лаконичная атмосфера, которая его окружает».
Я ожидаю болтовню, я ожидаю смех и обилие иронии. Я разминаюсь для сессии интеллектуальной пикировки. Но ничего такого не происходит.
Понимаете, у Уэнама грипп. И мне остается только наблюдать за действием китайского лекарства, которое спасает его от лихорадки.
И все-таки в этом человеке что-то есть, даже несмотря на то, что он болен и выбит из колеи. И это правда. Он завоевывает вас одним словом «привет», тем как он произносит его. Он словно пробуждается к жизни, его голубые глаза расширяются, Уэнам смотрит тебе прямо в глаза, пожимает руку и отступает назад. И то, что остается и следует за ним по пятам это - похожая на облачко аура смущенной любезности.
Вообще-то мы здесь сегодня для того, чтобы поговорить о «Лучше, чем секс», о новом фильме Дэвида, где он играет фотографа живой природы, который поначалу просто проводит ночь с Син (Сьюзи Портер), а потом обнаруживает, что это перерастает в нечто более глубокое.
Как предполагает название фильма, большая его часть разворачивается в постели. Это то место, где Уэнам хотел бы сейчас оказаться. Спящим.
Он слегка шокирован тем обстоятельством, что с недавних пор обнаруживает себя в эпицентре таких фильмов, как «Лучше, чем секс» или австралийский триллер «Банк», не говоря уж об экранизации толкиенского «Властелина колец», которая явно может катапультировать его звезду в категорию сверхновых. Не раз с неуловимым удивлением он скажет: «Я оказался в ситуации, о которой никогда не помышлял - в роли ведущего героя. Я никогда этого не хотел и никогда не видел себя в подобном амплуа. Для меня это огромный сюрприз».
Актер, который впервые сделал себе имя в характерных ролях, таких как пироман Дог в «Так поступают все» (1996) или чудаковатый ученый в «Немного души», сегодня настоящая звезда, благодаря таким фильмам как «SeaChange» (1998, ТВ) и «Парни» (1997) и целой пригоршне новых проектов. Но здесь сегодня он не строит из себя звезду.
Нет никакой необходимости представлять его жизнь как историю с Голливудом в долгожданном счастливом конце (очевидно, нет). Нет никакого желания обсуждать причуды известности. «Я - не принцесса Диана», - говорит он иронически.
Может быть, потому что он болен, к сожалению, ему кажется, что жизнь несет его подобно большой реке и время от времени он поднимает голову над поверхностью, чтобы обозреть окрестности. Уэнам утверждает, что, хотя он всегда желал быть актером, он никогда «не думал особенно» о том, как из этого можно сделать карьеру. Он просто упорно работал.
В то время, как режиссура с помощью его хорошего друга Роберта Коннолли (который продюсировал «Парней» и режиссировал «Банк») – «план» на будущее, вся остальная его карьера ему не принадлежит.
«Это довольно сложная штука, - говорит он. – В этой профессии ты всегда в руках богов». Достаточно справедливо, но я продвигаюсь немного дальше. Разумеется, есть роли, которые он желал бы сыграть… Он смотрит искоса. «Уверен, что есть, но сейчас они пока не попали в фокус моей деятельности. Я хотел бы знать, что это, потому что мне часто задают подобный вопрос. Но я ничего не могу придумать».
В конце концов, я спрашиваю его: «Вы счастливы?» «Да, да, не на что пожаловаться…», - отвечает он, глядя на меня. Как? Он откидывается на кушетке, прежде чем ответить: «Это комбинация многих факторов. На самом деле я нормальный человек. Я счастлив. Иногда я бываю разочарованным, иногда – чрезвычайно расстроенным, но это нормально. Я прохожу через ту же гамму эмоций, что и любой другой».
И только-то. Он нормальный. И именно это делает его таким привлекательным. Он помогает фотографу перенести оборудование в комнату, несмотря на то, что его лихорадит. Он выдерживает бесконечную фото-сессию, принимая различные позы и раздеваясь с доброжелательной готовностью сотрудничать. Он вежлив до самого конца и отвечает на все вопросы, которые ему задают….
И все же, все же… Я провел три часа с человеком и я не имею абсолютно никакого представления о нем.
Младший из семи детей, Уэнам вырос в культурном тигле Марриквилля и поступил в школу Христианских Братьев в Лэвишэме. Он был наказанием божьим, по его словам. Скорее его можно было сравнить с бомбардировщиком В-52, чем с сознательным школьником. «Я пародировал многих людей. Я больше этим не занимаюсь. Но тогда я пародировал одноклассников и учителей. Я изображал их за пару дешевых смешков. Я привык проводить время за дверью класса. Меня всегда выгоняли с уроков».
С уроков Киноискусства его выгоняли постоянно. «Однажды парень, который вел курс, просто остановился и сказал: «Я не могу это больше выносить. Мистер Уэнам, скажите, как называется фильм, который мы смотрим?» Я не имел ни малейшего понятия, и парень, сидящий рядом со мной, попытался мне помочь. Он зашептал: «The Dam Busters, The Dam Busters». Я не расслышал его как следует и честно подумал, что он шептал: «The Ten Bastards» - «Десять ублюдков». И я сказал: «Сэр, «Десять ублюдков», совершенно гордый тем, что я знаю, что мы смотрим. Меня выкинули с уроков до конца семестра. Мне было 13. На этом этапе я совершенно не понимал, чего лишаюсь. Я просто был тринадцатилетним мальчишкой», - говорит он с сожалением.
Домашняя жизнь Уэнама была счастливой, и у него всегда были богатые воспоминания. «Есть образы из моего детства, которые запечатлелись навсегда, - вспоминает он. - Воскресенья были самым замечательным временем в ту пору. Мы все время отправлялись куда-нибудь и все время общественным транспортом. В нашем доме не было машины. И те поездки всегда были маленьким путешествием. Иногда это могли быть просто прогулки, которые мы очень любили. Они были не слишком продолжительными и не слишком далекими, потому что наши ноги всегда были короче, чем ноги отца. Самые лучшие мои воспоминания – прогулки на соседнюю улицу. Там был парк, который казался очень экзотичным. Сейчас, если вы побываете в Марриквилле, вам покажется, что это самый обычный, грустный парк. Но в детстве воображение рисует все в другом свете. Мне, должно быть, было лет шесть, моя мама просто собирала листья с того дерева и цвета были такими яркими, я до сих пор помню это…» И добавляет: «Это мои самые люби-и-и-имые воспоминания».
Позже отец стал водить Уэнама и одну из его пяти сестер на дневные спектакли театра Дженезиан по субботам. «Для меня этот маленький театрик был настоящим волшебством. Сейчас, если подумать, в нем не было ничего особенного блестящего, но в то время он казался мне невероятным! Мы смотрели постановки пьес Агаты Кристи. Они казались мне леденящими и потрясающими, и всегда в них заключался сюрприз – «кто же все-таки сделал это?»
Почувствовав интерес сына, его отец привел Уэнама в Театр Нимрод, который в 70-ые под руководством Ричарда Веррета и Джона Белла стал горнилом для театральных инноваций и новых австралийских пьес.
«Для меня это стало откровением. Джон Белл руководил театром. Все иконы 70-ых, если они были не в Мельбурне, были в Нимроде. И это производило на меня действительно огромное впечатление».
С тех пор Уэнам воспылал желанием играть. Вскоре после окончания школы, попробовав себя в роли клерка страховой компании, он попытался поступить в NIDA. Поначалу он поучил отказ, но затем его приняли на первый театральный курс в Нипине.
«Мои родители всегда оказывали мне поддержку, - говорит он спокойно. - Но они думали, что, вероятно, это был дурацкий выбор карьеры. Потому что немногие люди способны подняться в подобном бизнесе. Я никогда не думал об этом. Я думал: «О да, это то, чем я хочу заниматься». Но родители смирились. У меня все хорошо, и они горды. И это делает меня счастливым».
«Все хорошо», - это явное преуменьшение. Его статус героя подтвержден тем фактом, что сегодня он центр женского внимания. Он попал в одну обойму с такими именами, как Уильям Дефо, которого он заменил в «Прахе» и Итан Хоук, который по слухам тоже приложился к роли Фарамира во «Властелине колец».
«Я думаю это потрясающее время в его карьере. К нему запросто мог бы приклеиться ярлык замечательного характерного актера, - говорит Коннолли. – Но в «Лучше, чем секс» и, конечно, в «Банке» он шагнул совсем в другую сферу. Здесь он ведущий актер. А это требует совсем других навыков. В большинстве ролей актер может спрятать себя совершенно. Но только не в ведущих ролях. Здесь почти всегда, особенно, если мы посмотрим на американских звезд, актеры вносят в роль элемент себя. И часто фильм зависит именно от харизмы актера. Дэвид сделал этот шаг. В «Лучше, чем секс» он сыграл потрясающе. Это звездное исполнение».
Уэнам сам подобен атмосфере. На экране он передает сложные эмоции без надрыва и переигрывания. В реальной жизни в нем есть какая-то мощная невозмутимость. И она так же непроницаема как океан в самый спокойный и солнечный день. Нет никакого неловкого молчания. Он не суетиться, не смотрит по сторонам, не игнорирует тебя. Он сидит рядом с тобой на равных, сдержанный, дружелюбный. И это удивительно, потому что так редко встречается.
Молчание - один из самых замечательных инструментов Уэнама как актера. В «Парнях» он строит на этом свое исполнение. Ни разу не повысив голос, он был потрясающ в роли Бретта Спрага, хладнокровного убийцы, который провоцирует братьев на насилие над женщиной. Уэнам настолько неузнаваем в этой роли, что он не позволил своей матери посмотреть ни спектакль, ни фильм.
«Что касается Бретта, это было очень бескомпромиссное решение – использовать молчание, - говорит режиссер «Парней» Рован Вудс. – Не думаю, что я когда-либо видел прежде, чтобы публика ждала, чтобы актер заговорил. Дэз (Уэнам) использует этот замечательный драматический эффект. Как актер он мыслит весьма стратегически. Но кроме того, это весьма мудро и по отношению к персонажу. Бретт человек, который манипулирует всеми, кто находится вокруг него, который заставляет нервничать всех окружающих своим поведением, пытаясь направить ситуацию в том направлении, которое ему нужно».
Джонатан Теплицки соглашается от всего сердца: «В игре Дэвида есть особое спокойствие и это, по-моему замечательно. В «Парнях» это спокойствие было использовано с великолепным эффектом, потому что фильм, по существу, о внутренних, эмоциональных проблемах… Хотя чаще всего подобные персонажи изображаются в демонстративно агрессивном стиле, с обилием насилия и шума».
Актеры, подобные Тому Крузу – физические актеры, говорит Теплицки, у них все основано на действии. Уэнам же прямая противоположность. «Эмоциональное ядро, откуда, собственно, персонаж и вытекает, находится внутри него. И все это выходит наружу мощной энергией, но совершенно иным способом». Уэнам знает, как исчезнуть в персонаже. Он нашел тот источник ненависти, который разрушается социальную, моральную и чувственную связь Спрага с миром. Его глаза всегда остаются безжизненными.
Но Уэнам не желает обсуждать методику перевоплощения. «Вот где актерство может стать опасным, - говорит он. – Здесь начинается психотерапия. И я не могу описать это вообще. Я не верю людям, которые говорят, что они полностью погружаются в персонаж до такой степени, что становятся этим персонажем. Если только они не психически больные люди. Я это совершенно серьезно …, - говорит он и пристально смотрит мне в глаза. – Всегда существует определенная граница между актером и персонажем. Нужно уметь отбросить персонаж, иначе он может повлиять на твою жизнь. У меня довольно долго были эти проблемы на сцене («Парни»). Эта роль способна совершенно опустошить, просто по самой своей природе, просто потому. что она настолько жестока и болезненна. Она оказывает влияние, но я сумел остановиться».
Не прошло и недели, как я встретил Уэнама снова, на этот раз на его родной земле в Сиднейском Сарри Хиллз. И на этот раз многие вещи кажутся уже очевидными. Мы находимся в студии нашего взаимного друга, фотографа Джона Веббера, и на этот раз Уэнам болтлив, дружелюбен и совершенно расслаблен.
Он откидывается на кровати, демонстрируя картину здоровья, несмотря на тот факт, что три дня спустя после нашей последней встречи, он обнаружил себя в водах Ярры в три часа ночи, замерзающим и окруженным городскими отбросами.
Актер снимался в последней сцене «Банка», фильма, в котором, по словам Уэнама, Мельбурн предстанет в роли «сексуальной звезды», футуристическим финансовым мегаполисом.
Правда, последнюю свою сцену ему пришлось снимать в том, что больше напоминало канализационную трубу. Мимо проплывали пластиковые бутылки и множество других неприятных вещей. Съемочная команда вынуждена была каждый раз прерывать съемку, чтобы позволить мусору скрыться из кадра. Особенно когда мимо дрейфовали деревья и ветки.
В Уэнаме есть весьма ощутимая комическая сторона. В течение половины дня он представляет собой высокочувствительную антенну, улавливающую малейшую, самую слабую нелепость и трансформирующую её в очевидную забаву. В его воспоминаниях, в его анекдотах есть что-то сумасбродно-сумасшедшее. Он накручивает себя, а затем отпускает тормоза и трясет головой, прежде чем разразиться взрывом хохота. Жизнь веселая штука.
Давайте назовем эти моменты «венамизмами». Вот вам типичный венамизм: когда он учился в драматической школе при театре Нипина 15 лет назад, он соврал насчет своего возраста. Он добавил только один год, «Просто, чтобы казаться взрослее, - говорит он, произнося это «взрослее» в сленговой манере типичного окера. - Всего лишь год, но это принесло столько проблем. Когда мне было 20, мои однокурсники подарили мне подарок к 21 дню рождения. И это было здорово. Но спустя 12 месяцев, когда мне действительно исполнилось 21, мои родители решили устроить для меня вечеринку по этому поводу. И они захотели пригласить на нее всех студентов, с которыми я учился. Это был самый смущающий момент в моей жизни. Ощущение такое, словно с тебя сдирают кожу. Я должен был признаться всем ребятам, которые подарили мне в прошлом году подарок к совершеннолетию, в том, что соврал и мой настоящий день рождения в этом году, - говорит он, оглушительно хохоча. – К счастью, они, в конечном итоге, все поняли».
Так значит, вы получили вдвое больше подарков?
«Да, Боже, у меня отличные друзья, - говорит он с притворным удивлением и делает паузу. – Или были…».
Комическую ноту добавляет и тот факт, что Уэнам работал в бинго-салоне в течение пяти лет, чтобы поддержать себя во время учебы в университете. Коннолли говорит: «В Дэвиде есть некое озорство, которое до конца еще не проявило себя. В «Лучше, чем секс» его персонаж достаточно забавен, но я думаю, он смог бы потянуть роль в духе Джима Кэрри. В нем много взрывного юмора».
Отчеты с площадки «Лучше, чем секс» свидетельствуют о том, что там смех звучал постоянно и заводилой всему был Уэнам. Теплицки рассказывает о сцене в ванной, где Джош и Син раскрывают друг другу свои сексуальные тайны... Очень романтично. Но только не вне экрана. Вообще-то там была сосиска, которую Уэнам сберег от завтрака и высунул из воды в подходящий момент. «Там было очень много подобных маленьких моментов, которые, вы это чувствуете, снимают напряжение».
«Он обладает невероятным умением. Когда на площадке возникает тяжелая ситуация, люди работают в затруднительных условиях, он способен создать комическое настроение и это удивительно забавно, - говорит Коннолли об Уэнаме в «Банке». - Я видел комические стычки между ним и Энтони ЛаПалья. Это навело меня на мысль, что наверняка где-то есть для него комическая роль. Он очень, очень забавный человек».
Однажды Уэнам должен был написать эссе о разнице между наготой и обнаженностью. Это был компонент его учебного курса в театральной школе. В «Лучше, чем секс» это эссе ему как никогда пригодилось. В фильме он много времени проводит нагим. Но в интервью для камеры (полностью одетые), в стиле «Когда Гарри встретил Салли», персонажи обсуждают свои отношения. Там есть момент, когда Уэнам говорит о любви, думает о ней, он приоткрывает такие уголки своего внутреннего мира, в которые мы редко заглядываем. И на долю секунды он остается совершенно обнаженным.
В Уэнаме есть скрытые глубины, я знаю, но, в основном, они недосягаемы.
Когда я спрашиваю его, какой персонаж он больше всего любит, он немедленно отвечает: «Бретт Спраг». Выдерживает такт и взрывается озорным хохотом. «Нет, конечно, это очень сложный вопрос. Ну, наверное, самыми очевидными ответами будут роли в «Лучше, чем секс» или Дайвер Дан и тому подобное. Но на самом деле, они не так уж и хороши… Я намного глупее, чем любой из этих людей».
Он предпочитает роль наблюдателя, больше чем роль объекта наблюдения. Это привычка. Позже в баре отеля Сарри Хиллз вместе с фотографом Веббером и двумя другими, Уэнам доказывает это не раз. Он спокойно потягивает свое пиво, разглядывая старых чудаков, которые не поделили свои любимые табуреты, в своих любимых уголках. Уэнам в восторге, легкая улыбка растягивается по его лицу.
В Мельбурне я спросил его, какая еще жизнь могла бы ему подойти. «У меня никогда не было другой карьеры, так что я не знаю, - отвечает он. – Но я часто размышляю над тем, чем бы я еще мог заниматься и единственная вещь, о которой я могу думать… есть один человек, он работает в парке напротив моего дома. Он постригает лужайки и ухаживает за садом каждый день. И, кажется, он ведет такое простое существование. И я думаю: «Эх, может быть, это именно то, что мне нужно», - говорит он немного задумчиво.
Не раз я ловлю себя на мысли: «Нельзя позволить этому человеку стать слишком знаменитым». Вне экрана он абсолютно счастлив только тогда, когда его никто не замечает.
Разговор заходит на пятый круг, а Уэнам по-прежнему очень редко берет слово. Вместо этого Веббер развлекает нас рассказами об их совместных подвигах – сюрреалистических съемках в танцевальном клубе, которые закончились водочными возлияниями. Уэнам улыбается, трясет головой и взрывается хохотом.
Внезапно им обоим приходит в голову мысль, что неплохо было бы сделать пару снимков на натуре, так сказать, в пабе напротив отеля: нос Уэнама в пиве, нос Уэнама в пивной пене… Самое лучшее он приберег для последнего кадра. Он делает большой глоток, набирает полный рот пива, его невинные глаза широко раскрываются, и он выбрасывает пиво в воздух фонтаном. Это звучит грубо. Но, поскольку Уэнам пожинает радость в каждом моменте жизни, это просто покоряет. Он совершенно не боится быть смешным.
Слава, его потенциальная рыночная стоимость и «секс-символизм» не отнимают у Уэнама слишком много умственной энергии. Я задаю ему вопрос, он выглядит смущенным и слегка растерянным: «Я совсем не считаю себя актером голливудского стиля».
«Он достаточно умен, чтобы понять, что слава сама по себе мало значит, - говорит Теплицки.- Думаю, он один из тех, кто знает, что все дело в хорошей работе».
Есть особое бесстрашие в том, как он выбирает проекты. Уэнам играл очень много, от святого в фильме Пола Кокса «Молокай» (1999) до американского головореза в новом европейском проекте «Прах» (2000). Он широко шагнул за рамки Бретта Спрага.
«Вы можете заметить это в любой работе Дейзи, - говорит Вудс. – Он действительно универсален. И если Дейзи терпит неудачу, он делает это великолепно. Я люблю его за это. Не только как режиссер, но и как фанат кино».
Подобно большинству актеров Уэнам знает, что слава может испариться в одно мгновение. «Не было такого момента, когда бы я чувствовал себя спокойно. Потому что я прекрасно понимаю, что все завтра может закончиться», - говорит он.
Я удивлен, потому что он очень серьезен. «Я хорошо понимаю природу этой индустрии. И я никогда не хотел ничего усложнять в том, что я делаю. Кто-то сказал мне недавно: «Чем старше становишься, тем легче играть». Я так не думаю. Я считаю, что играть еще труднее, потому что, чем больше ты делаешь, тем больше ожидания, больше прессинг… Я наслаждаюсь своим тридцатилетием больше, чем своим двадцатилетием, несомненно. Я более расслаблен. И странная вещь, чем меньше я напрягаюсь, тем удачнее все получается».
Проводить время с Уэнамом это все равно что строить рожи в кривом зеркале, наблюдать за тем, кто дольше и громче смеется и затем выйти наружу с ощущением нонсенса.
У Уэнама есть замечательная способность просто быть в каждом моменте. Это его величайший талант и величайшая маскировка.
Венамизмы сыплются через край. Одна последняя просьба: опишите себя.
«Это шокирующий вопрос. О, Боже!» - говорит он и трясет головой.
«Я проверяю вашу объективность»
«Мою объективность? Ну, ею нельзя похвастать, поскольку я читаю Тезарус не так часто, как должен, - говорит он, изображая серьезность по полной программе. – У меня с объективностью не лучше, чем у любого нормального среднего парня. Как я опишу… Как я опишу себя? Я не знаю. Я не могу сделать это словами. Я сделаю это литургическим танцем!»
Он вскакивает и исполняет номер, описать который словами совершенно невозможно. Частью балет, частью риверданс в шутовской манере. Уэнам исполняет танец одновременно и с грацией, и с комизмом. «Ну, как-то так», - говорит он, закончив. И потом он просто смеется, и смеется, и смеется.
Перевод Neil-Сказочницы.
Оригинал 1. 2.
3. 4.
5. 6.
7. 8.
