«Прах», фильм 2001 года, который Lions Gate запоздало выпускает в пятницу в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе проводит половину времени в Нью-Йорке, а половину там, что официально называется сейчас бывшая Югославская Республика Македония – прямо как его режиссер-сценарист, Милчо Манчевски. Только с временной задержкой. Нью-йоркские сцены современны, (в них мелькают неповрежденные башни ВТЦ), македонские – разворачиваются столетие назад. В последних, суровый и молчаливый американский ковбой по имени Люк (австралийский актер Дэвид Уэнам), аморальный охотник за золотом, заканчивает тем, что защищает македонских крестьян от турецких солдат, которые пытаются подавить народное восстание и от грабежа бродячих албанских бандитов.
Белокурый, светлокожий Люк мог бы быть двойником Манчевски девять лет назад, когда его кинодебют «Перед дождем» получил Золотого Льва на Венецианском Кинофестивале. «Не думаю, что в том, что он похож на меня, есть только что-то подсознательное, - говорит кинематографист, которому теперь 43. – Но я думал, что он должен выглядеть лучше, чем я». Случайно ли то, что Манчевски, который перебрался в Нью-Йорк в 1986 году, посылает янки спасать македонцев? «Я не думал об этом, - отвечает он. - То, что я делаю – экзотическая забава».
Критики на премьере фильма в долгожданный вечер открытия Венецианского Кинофестиваля не нашли фильм ни экзотическим, ни забавным. Большинство из того, что было написано, в основном с политической перспективы было гораздо более весомей, чем простое замечание по поводу физического и эмпирического сходства. «Подобно «Титанику» фильм представляет собой туманный и приукрашенный взгляд на прошлое с поправкой на современный Балканский кризис, - писал Джеймс Кристофер в лондонском Times. – Помещая фильм в центр смертельного, серьезного конфликта, не содрогался ли Манчевски от ответственности?»
Манчевски был встревожен: он должен был подготовиться. За месяц до фестиваля он опубликовал статью под названием «Просто моральная обязанность» в немецком Suddeutsche Zeitung, которая была переиздана несколькими европейскими газетами. В ней он осудил мятеж албанцев в Македонии – в бедной, лишенной выхода к морю стране с населением в 2.2 млн., граничащей с Албанией и Косово, он так же осудил захват собственности бывшими членами КЛА (Косовской Освободительной Армии). Кроме того, он призвал к американскому вмешательству.
«Македония – пагубные последствия вмешательства НАТО в дела Балкан, - писал он. – Крестьяне с серпами не сексуальны, поэтому НАТО позволило бойцам сохранить их западное оружие… Албанские бойцы заявляют, что они сражаются за права человека… На этот раз проблемы прав человека – фронт для вооруженного передела границ… У США есть моральная обязанность остановить албанских экстремистов, которые пытаются превратить Македонию во второй Афганистан или Камбоджу».
Он не принимает венецианские рецензии в буквальном смысле. «В Европе политика занимает место сплетен. Я полагаю, что в то время Македония была «плохим парнем». И я думаю, что существовала определенная враждебность к фильму, который не имел никакого отношения к политике. Он играет со структурой и это необычно».
Бесспорно. Конструкция «Праха» бесстрашна: нью-йоркская и македонская части головокружительно переплетаются, история внутри истории и они постоянно накладываются и пересекаются. В нью-йоркских событиях задействованы отчаявшийся молодой грабитель, соответственно именуемый Эйдж (Адриан Лестер) и его потенциальная жертва - хилая, старая Анжела (Розмари Мёрфи). Эйдж знает, что Анжела хранит древние золотые монеты (которые, как оказалось, из Македонии) где-то в своей заваленной барахлом квартире в Ист Сайде – недалеко от собственной квартиры Манчевски. («Я – Анжела, - говорит режиссер. - Но хочу быть Люком»). Оба пляшут друг вокруг друга. Он пытается выудить из неё, где находится тайник, она вынуждает его под прицелом пистолета слушать длинную историю, которая, собственно, представляет собою македонскую часть фильма. Эта борьба преобразуется в странную эмоциональную связь.
Персонажи македонской истории – Люк и его помешанный на Библии брат Элайджа (Джозеф Файннс), Каин и Авель, враждующие из-за проститутки (Анн Броше), в которую оба влюблены; прекрасная беременная селянка Неда (Николина Куяца) и разнообразные колоритные статисты всех враждующих лагерей. Все главные действующие лица почти немы.
«Я хотел бы, чтобы Нью-Йорк был бы так же важен, как и Османская империя, возможно, более важней, - объясняет Манчевски. – Я надеялся, что эмоциональное притяжение зрителя будет больше к нью-йоркской части. Она более интимна; она о реальных людях. Люк, Элайджа и Неда имеют эпическое измерение. Все они – маленькие люди на фоне огромного ландшафта, огромных исторических событий.
Но, кроме того, они персонажи в рассказе другого человека и это значит, что их отделяет от нас только шаг, - продолжает он. – И это заставляет нас больше интересоваться Анжелой и Эйджем. Когда мы в Македонии, нам хочется вернуться в Нью-Йорк, когда мы в Нью-Йорке, нам натерпится узнать, что же происходит в Македонии».
В Македонии более чем 70 тыс. зрителей увидели «Прах». По иронии судьбы, фильм до сих пор не был показан в Нью-Йорке. Американская тема в фильме, кажется, привлекла дистрибьюторов, которые видели «Прах» в Венеции или в Торонто неделей позже. Некоторые заявили, что цена за американские права на прокат слишком высока. Самая главная проблема, однако, заключалась в том, что им показалось, что эпохи с трудом пересекаются.
«Переключение сюжета вперед-назад скорее раздражало, - было сказано тогда. – Только начинаешь привыкать к персонажам прошлого или настоящего, чувствовать их, как тебя толкают в другую историю».
«Перед дождем» был загадочен и взрывался глубоким смыслом в конце, - говорит один из дистрибьюторов. – В «Прахе» материал не резонировал. Были ключевые ситуации, когда я думал: «Подождите секунду. Что только что произошло?».
«Сюжет не имеет смысла, - заявил другой эксперт. – Прошлое/будущее – эта техника повторяется ТАК много раз».
Тем не менее, те же самые дистрибьюторы хвалят визуальное очарование фильма («Это красивая путаница», - заметил один из них) и особенно роскошные македонские сцены, хотя отредактированные, стремительно мелькающие нью-йоркские экстерьеры тоже поразительны. Неудивительно. Фильм снимал известный британский кинематографист Барри Экройд знаменитый своей работой с Кеном Лоучем и сам Манчевски, у которого неплохое резюме фотографа, снял более 50 музыкальных клипов, включая премированный «Tennessee» Arrested Development.
Нравится вам это или нет, но «Прах» действительно представляет собой оригинальное творение, основанное на вдохновении. Критики поминали Серджио Леоне, Сэма Пекнипа (Манчевски еще в 1994 году сказал, что планирует снять римейк The Wild Bunch в Македонии 1901 года) и «Буч Кессиди и Сандэнс Кид» (Джордж Рой Хилл, 1969 г.), хотя сам режиссер говорит, что он в большем долгу перед Джорджем Миллером и Гибсоновским «Безумным Максом» (1989 г.), а так же перед фильмом Джона Хастона «Человек, который был королем» ( 1975) и любовной историей всех поколений Холла Эшби – «Гарольд и Мод» (1972).
Общее беспокойство не прошло мимо Variety: «Главная проблема, которая мешает позиционированию фильма – смешение жанров: фильм слишком претендует на тонкий вкус, чтобы быть типичным боевиком и слишком кровав, для того, чтобы привлечь эстетов». Манчевски говорит, что он и не собирался делать фильм какого-то конкретного жанра. «Они толкуют о том, что фильм нарочно идет в разрез с ожиданиями, как будто он проигрывает, потому что не соответствует этим ожиданиям. Если вы зарабатываете на жизнь тем, что анализируете и распределяете фильмы по категориям, подобная картина, вероятно, намекает вам, что вы на неверном пути».
Манчевски нераскаявшийся художник. Единственный ребенок родителей, которые умерли, когда он был еще маленьким в македонской столице Скопье. Он писал беллетристику и играл на сцене, не говоря уж об основанном им художественном течении (Анти-все Концептуализм, это еще в македонский период жизни). Его художественная чувствительность объясняет, почему ему так комфортно с актерами, а актерам комфортно с ним. (Хотя он явно обижается на Ричарда Гира за «трату моего времени» в течение девяти месяцев на «Прахе»).
«Он так много слушает актеров, что это похоже на театральную постановку, - подпевает Адриан Лестер. – Это было замечательно чувствовать». Техники – другое дело. «Думаю, им приходилось несладко, - признает Лестер. – Милчо был так требователен в отношении того, что он хотел видеть, что он хотел сделать. Люди настрадались от него. В нем словно два разных человека».
«Они говорят трудный, я говорю жесткий, - отвечает Манчевски. - И в первую очередь, я жесток по отношению к себе. По отношению к кому-то другому, я жесток только на 70 процентов. Часто люди пытаются прикрыть свою некомпетентность, обвиняя меня. Я сделал из себя легкую мишень: я абсолютно прямолинеен». Его отношения с продюсерами еще более напряженные. Упрямство навлекло на него неприятности в проектах Голливуда (его бесцеремонно отфутболили с площадки «Голодного» компании Fox в 2000 г.) И он не застрахован от этого в параллельной вселенной многонациональных европейских компаний.
«В «Прахе» сменилось около дюжины инвесторов и продюсеров, прежде, чем появились эти парни (Крис Оти, Доменико Прокаччи и Весна Джовановска), - говорит Манчевски. – Доменико и Крис, у нас с ними была своя доля конфликтов. Но они собрали деньги и помогли в чрезвычайно сложных съемках».
У меня только одна проблема – отношения с людьми денег, если они имеют моральную структуру амебы. И эта проблема не деньги – непорядочность. Проблема: «Не лгите мне». Вот что делает творческую работу более сложной. Приходиться тратить много времени на то, чтобы защитить свою работу от внешнего вмешательства. Я не смотрю на неё как на бизнес. Я вижу в ней нечто более ценное. Фильм – это то, что оставлено позади».
Тем не менее, сейчас он вне своей стихии, во всяком случае, как режиссер. «Я преподаю режиссуру студентам в Университете Нью-Йорка, - говорит он. – Они фантастичны. Собственно, я наслаждаюсь жизнью без фильмов».
Перевод Neil- Сказочницы.
Оригинал здесь
