По сценарию дюжина статистов должна была лежать, пока актеры, разговаривая, шли вдоль их линии. Сцена происходила в темном сарае кирки 1873 года, наполненном умирающими больными.
Режиссер Пол Кокс старался наладить взаимодействие между актером Дэвидом Уэнамом и статисткой Оливией Брейта, но Брейта наотрез отказывалась брать в рот ложку, наполненную лекарством.
Сцену все-таки сняли, хотя в неё вошло неожиданное крепкое объятие, в которое пожилая женщина заключила молодого человека, играющего роль отца Демиена.
Тому, кто хорошо знаком с обитателями Гавайев, не привыкать сдаваться на милость увлеченной, но непреклонной тетушки. Это всего лишь один из многочисленных забавных и ошеломляющих эпизодов, которые останутся в памяти кинематографистов из Европы и Австралии к концу длинного и утомительного дня.
Фильм о католическом священнике 19 столетия, который служил жертвам проказы, изгнанным на далекий остров Молокай, снимается в Калауао, на сыром, ветреном восточном полуострове Калапапа, представляющем собой двухтысячефутовый скалистый утес.
Каждый участник проекта от кинематографистов из Европы, Австралии и Америки до «главных участников» - молокайских жителей, которые ежедневно прилетают сюда, чтобы участвовать в съемках как статисты – осознают историческое значение места, где 8 тысяч людей жили и умирали 104 года, на протяжении которых жертвы болезни были изолированы от остального общества.
«Это счастливая земля, - сказал Кокс на прошлой неделе. – Здесь живут самые замечательные, самые настоящие люди в мире. У них есть все, что нужно для настоящей жизни, то, что несравнимо ни с чем, что нам известно».
Австралийский режиссер уединенно ел свой ланч прямо на съемочной площадке, среди ветхих лачуг сооруженных у подножия обтесанных ветром, заросших лишайником скал, которые возвышались над неровной линией побережья и прибрежными утесами, всем своим видом вызывая чувство одиночества.
Стоял холодный день, беспрестанно моросил дождь и дул безжалостный ветер Калауао. Но это не удержало кучку детишек статистов от любимой игры.
Уэнам присоединился к ним еще вначале дня, и игра с самодельным мячом продолжалась в течение съемок, в перерывах между дублями.
Прошли десятилетия с момента, когда здесь последний раз звучал детский смех. Министерство Здравоохранения приняло решение, что дети должны отсылаться от больных матерей. Даже после того как в 1969 г был снят карантин, Совет Больных (теперь все его члены весьма преклонного возраста) сохранил запрет на детей.
«К концу дня чувствуешь себя так, словно всю жизнь здесь живешь», - сказала Скарлет Ритт-Камара из Каунакаки. С ней в тот день были шестеро её детей и внучка. Все 10 членов её семьи оказались среди более, чем 300 молокайских обитателей, которые были набраны в качестве статистов.
Недавно прилетевшая пятилетняя Кайлана Камара очень подружилась с высокой импозантной женщиной. Это была Кэйт Себерано, титулованная оперная певица с корнями из Кауаи.
Она играет княгиню Лилиуокалани. Ожидая под тентом начало съемок, она развлекала местное население балладами. А они учили её тонкостям произношения гавайского «Алоха оэ».
«Она чувствует себя королевой, - сказала Ритт-Камара. – Когда не можешь помочь, остается только делиться эмоциями». Она прощает кинематографистам историческую вольность: Лилиуокалани не пела «Алоха оэ», когда посещала больных на Молокае.
«Это часть истории. Вот почему большинство из нас здесь», - сказал Брюс Воллерт из Каилуа, один из 30 местных техников в съемочной группе.
Съемки объединили интернациональную команду. Бельгийский продюсер Тарсси Ванхьюсс собрал компанию бельгийских, голландских, французских, польских, австралийских и американских профессионалов. По голливудским стандартам для команды из 60 человек бюджет в 10 миллионов слишком мал. Предполагается, что фильм выйдет в Штатах, в Европе и в Австралии в начале 1999 г.
Среди тех, кто ежедневно появляется на площадке – рейнджер Национальной парковой службы, чья задача следить, чтобы ни единый камень не был сдвинут с места и ни единое растение не было искоренено.
Фактически каждая пядь земли в Калауао – памятник археологии. Древние гавайские поселения существовали здесь задолго до того момента, как эти места в 1860 г. были избраны местом изгнания больных.
Кинематографисты смирились с ограничениями, и когда рейнджер Эйлин Мартинез строго указывает на брошенный окурок, её подчиняются беспрекословно.
«Кинематографисты прекрасные люди. Они относятся ко всему с огромным уважением», - сказал житель Калапапа Эдвин Лилипали. Тем не менее, он регулярно заглядывает в МакВейф Холл, который теперь служит съемочной группе в качестве столовой, чтобы убедиться, что ничего из мебели местных жителей не пострадало.
В эти дни население Калапапа увеличилось должно быть в несколько раз. Ванхьюсс и его команда изо всех сил стараются не быть надоедливыми. Они встретились с Советом Больных, прежде чем приступили к съемкам и оставили сценарий в Департаменте Здравоохранения для того, чтобы с ним ознакомились резиденты.
Кинематографисты арендовали пляжные домики и другое жилье у местных жителей, но редко появляются на пляже, на почте или в магазине.
Их присутствие и сам кинопроект, понятно, неизменная тема разговоров в городке. Жители обсуждают знаменитых звезд: говорят, что Питер О`Тул высокомерен, а Крис Кристофферсон – дружелюбен.
На резидентов произвели впечатление, хорошие манеры пришельцев, которые пригласили их на предпроизводственный прием. Они в свою очередь отплатили им приглашением на воскресное барбекю.
«Каждый день и каждую ночь мы делим с больными. Мы все больше и больше осознаем, что делаем фильм об их жизни», - сказал Ванхьюсс.
Продюсер радовался, когда некоторые из больных откликнулись на его приглашение посетить вечеринку. Но он был просто в экстазе, когда кое-кто из местного населения согласился поучаствовать в фильме в качестве статистов. Норберт Палеа, один из 15 гавайцев, у которых в фильме «говорящая» роль.
«Эти люди доверились нам, и я надеюсь, что нам никогда не придется стыдиться из-за этого, - сказал Кокс. – Они предоставили в наше распоряжение свои лица без губ, свои руки без пальцев. Вот это дар. Это дар жизни».
Перед съемками сцены в госпитале Брейта и несколько других тетушек сидели и вспоминали свои прежние дни в Калапапа. «Нужно сразу идти в госпиталь, если у тебя начинается лихорадка, если тебя знобит…», - сказала Брейта, которая приехала в Калаупапа в 1937 г.
12 статистов, которые стонали на циновках, как им было велено режиссером, на самом деле носят на себе отметины болезни. Всего же в Калапапа 54 выживших пациента, и все кинематографисты отчетливо осознают насколько важно их участие в фильме.
Продюсер лично помогал старикам в инвалидных колясках добираться до съемочной площадки. Звезды держали зонтики и очаровывали пожилых граждан короткими беседами, а позже позировали для их фотографий.
Среди тех стариков был Кенсо Секи, 86 лет, он прибыл в Калаупапа в 1928 г., когда был еще жив брат Джозеф Даттон, который знал Демиена и продолжал его дело; и Сара Бенджамин, внучка молокайского фермера Рудольфа Мейера, который управлял поселком при живом Демиене. В фильме Мейера играет Кристофферсон, а Даттона – Том Уилкинсон.
Совершенно исключительные статисты – Кларенс Найа, Катерина Пуахала, Мэйе Малакау, Джорджиа Маркс, Меле Уатануку, Пол Харада. Буджи Кахилихива, Джимми и Нэнси Бред.
Когда они, наконец, слышат «снято», все статисты хлопают в ладоши. И операторы, продюсеры, гардеробщики, гримерши, художники, ассистенты возвращают им аплодисменты.
Перевод Neil-Сказочницы.
Оригинал здесь
