Отель “Сплендид”» Жан Жене.
Театр Бельвор Стрит, Сидней.
Что-то мешало мне идти на Бельвор Стрит, чтобы увидеть постановку столь редко инсценируемого у нас писателя. «Отель “Сплендид”» был написан поздним Жаном Жене в 1948 году, но до недавнего времени оставался незамеченным театрами.
Его театр истинно поэтичен и способен ослеплять своей поэзией, своей причудливо вывернутой, но все же последовательной логикой, своим эстетическим изяществом. Его виденье способно потрясать основы комфортабельного общества, выставляя на показ его желания, страхи, обманы и лицемерие. Так почему же я так медлил?
На седьмом этаже гранд-отеля группа одетых в смокинги гангстеров проводит свои последние часы в окружении копов, прикрываясь богатой наследницей, которую они похитили.
В основе пьесы, таким образом – сложный ритуал. Перед нами – святой храм нашего времени (богатство создает свои собственные церкви и символы, подобно религии), где гниющий труп действует как точка опоры для высокой церемонии. Потому что для Жене смерть и обман – центр нас самих, наших действий, нашего общества.
«Отель “Сплендид”» - пьеса о том, как переступается порог. Здесь копы становятся гангстерами, тяжеловесные мужчины превращаются в хрупких женщин, живущие становятся мертвецами, поскольку для Жене действительность настолько же реальна как сон. Это уникальное качество метаморфозы подразумевает, что мы одновременно находимся и там и тут, и смерть спрятана глубоко в нас.
Увы, эта постановка, созданная под руководством Богдана Кока осталась формальной и ледяной, несмотря на то, что имела все нужные компоненты – богатый язык и стилизованные выразительные жесты. Прежде всего, она испытывала недостаток напряженности и неотразимой драмы.
«Бешенные псы» - хороший пример того, чего можно добиться, когда атмосфера опасности очевидна. Этот фильм показал, как внешние силы проникают в преступный микрокосмос и как жестокая борьба между предательством и преданностью рвет его по швам. Очень похожий ландшафт, но совершенно разные результаты.
Можно только представить, как бы это поставил Джим Шерман, как это вначале предполагалось (он замечательно отрежиссировал пьесу Жене «Экраны»). Жене требует чувственных и видящих режиссеров. Чарльз Маровиц был одним из них со своим «Служанками» и аргентинец Виктор Гарсия со своей постановкой «Балкона».
Качества искупления были в игре Дэвида Уэнама, в присутствии Ральфа Коттерилла, а так же Яцек Коман на короткий момент придал постановке святости, трансформировавшись из преступника в дважды умершую заложницу, натянув платье из тафты на волосатую грудь.
Следует так же добавить, что автор намного опередил свое время в понимании того наркотического эффекта, который производят на общество структуры создающие образы.
Использование радиопередачи намекает на власть образов, которая конструирует нашу реальность, создает монстров и героев. Средства массовой информации способны создавать фантомы, в которые мы с готовностью верим, так что правда может быть управляема, в зависимости от идеологии под которую она выкраивается.
Это происходит в наши дни. Наши СМИ хотели бы, чтобы мы думали, что французы едины и монолитны. Но это не так. И французская культура не состоит только из Пиаф, Мориса Шевалье и мимов-Пьеро.
В конце концов, эта постановка не передала точно виденье автора. Его подлинный голос - голос критического поэта, и он делает видимыми те отношения, которые прежде были скрыты. Он рискнул заглянуть по ту сторону зеркала и вместо того, чтобы удивиться, он подметил все и отразил то, что увидел на обычный мир. Мир двуличный, раздвоенный и, следовательно, диалектичный.
Эта постановка не сумела извлечь из пьесы главную мысль – как капитализм может приспособить самую революционную идею и превратить её в плату за проезд для среднего класса. И таким образом критическая система Жене. Его видение здесь просто бессильны. Се ля ви.
Перевод Neil-Сказочницы.
Оригинал здесь
